Людям грустно жить и грустно умирать. Люди не знают, зачем они живут и что будет дальше.
Этот случай произошел в XIX веке в Петербурге. Один юноша получил в наследство большое богатство и стал прожигать свою жизнь направо и налево. И на каком-то этапе он вдруг почувствовал, что жизнь потеряла для него всякий вкус. Ему все стало неинтересно. Настолько ему все это опротивело — женская любовь, предательская дружба, изобилие удовольствий, — что он решил покончить жизнь самоубийством.
Кстати, процент самоубийств в сытом обществе гораздо больше, чем процент самоубийств в обществе голодных. Это не апология голода, конечно, но это факт. Там, где жизнь хороша, люди с ней расстаются добровольно чаще на пике уныния, депрессии, бессмыслицы. Изобилие благ при отсутствии высших целей — кратчайший путь к самоубийству.
Только формы самоубийства будут разные. Наркотики — это тоже одна из форм самоубийства. И терроризм — это, кстати, форма самоубийства, форма реакции на чрезмерную сытость. Это озлобленная реакция голодных на чрезмерную сытость богатых. Чья-то сытость сильно раздражает человека, и он желает как-то прореагировать на нее. Чрезвычайная сытость крайне опасна. Это, кстати, относится и к вопросу — зачем нужны посты? Пост имеет жизнеутверждающую ценность.
Одним словом, наш молодой человек, который испытал в своей жизни все, как Соломон, решил покончить жизнь самоубийством. И только решал, как это сделать: застрелиться, или броситься с моста в реку, или отравиться, или еще какие-то варианты. Занятый этими мрачными мыслями, он увидел на углу одной из улиц Петербурга бедно одетую женщину с маленьким ребенком. Она просила милостыню.
Кто бывал в Петербурге, представляет себе, насколько это сырой город. Погода там не позволяет долго ходить по улицам плохо одетым, даже летом. А зимой, осенью, весной там слякотно, промозгло. То есть плохо одетый человек, стоящий на улице с утра до вечера, это очень несчастный человек. Это человек, вызывающий жалость.
Мама с ребенком мерзнут и ждут милостыни. А молодой человек идет и размышляет: куда бы ему стрельнуть, в какой висок — правый или левый? И вдруг он обратил внимание на этих людей, и его сердце дрогнуло от жалости. Денег у него с собой было много, и он дал женщине довольно большую сумму. Она от удивления заплакала, не понимая, что случилось. А юноша вдруг ощутил настоящую радость. Он в эту секунду понял: вот оно, вот настоящая жизнь! То, что было вчера на Васильевском острове — с цыганами, плясками, с красной икрой, — это не жизнь. Молодой человек сказал женщине: «Стой, никуда не уходи, я сейчас приду!» И он побежал и принес ей еще больше денег, обеспечивая на всю жизнь вместе с ребенком. Он просто принес ей феерическое счастье, как Николай Чудотворец.
Потом он начал искать: кому бы еще помочь? Он бегал по городу, чтобы раздать то, что у него осталось, а у него еще было много...
Тот человек закончил свою жизнь в Пантелеймоновом монастыре на Афоне. Он ушел в монашество и умер на Святой Горе. Это подлинная история. А вернула его к жизни подлинной от разврата и бессмыслицы, от жизни мнимой, милостыня. Такова сила разжатой ладони.
Достоевский, когда писал про Раскольникова, знал, о чем пишет. Он знал истину: отдай — и будешь жить. Что отдал, то твое!
