Итак, воодушевившись Тайным Знанием от Энтони Роббинса, я прямо сейчас принимаюсь за попытку. Так как это будет первая попытка, то она будет честной. Да-да, всякое надувательство обязательно включает порцию правды, для начала ее следует сделать 100%. Потому что надо еще научиться продавать. А потом уже разбавлять)
Итак, я могу продать мануал по сексу. Для мужчин. Любого возраста. 100 страниц. В легко читаемой и увлекательной форме.
Теперь поясняю в чем суть. Скажите, можно ли написать о сексе, как он есть, среднестатистический, с малых лет и до старости? С одной стороны, запросто: пусть чел (в возрасте) напишет как оно у него было, другой, третий - сложим да поделим... Но кто напишет ВСЕ? И будет ли написанное читаться далее 2-й страницы? И каково послевкусие будет?
Лучшие образцы по сексу (мужскому и женскому) я видела сначала только в "100 лет одиночества". Просто поразительно! Как автор умудрился показать почти ВСЕ варианты, для обычной жизни, ярко так, четкими штрихами. Но там и вообще вся жизнь показана так, за что и Нобеля дали. Для меня Маркес остается выше всех толстых и достоевских. Потому что Жизнь Всю отобразил, а не частями. Ну вот, выболтала... а могла бы сделать подборки классные оттуда) Да, сейчас просмотрела мельком "100 лет" - все верно - там и Каренина есть, и Лолита, и Наташа - и много еще ситуаций, жизненных, приподнятых фантастикой письма - Маркес = гений. Читаешь и буквально пищишь от восторга) А все эти современные оттенки серого есть тупая пластмасса извращенцев.
"Дом наполнился любовью. Аурелиано изливал чувство в стихах, не имевших ни конца, ни начала. Он писал их на древнем пергаменте, подаренном ему Мелькиадесом, на стенах купального домика, на коже собственных рук, и везде ему виделась и чудилась Ремедиос: Ремедиос в сонном воздухе жаркого дня, Ремедиос в затаенном дыхании роз, Ремедиос в кружении мошек над водой, Ремедиос в запахе хлеба на рассвете, Ремедиос всюду и Ремедиос навсегда." Ремедиос, кстати, 10 лет от роду. А Аурелиано за 20. Это похлеще Лолиты. И не извращение. А великое и яркое получилось.
А занятие сексом, когда муж в соседней комнате?) Может быть великим и ярким? Все может быть, если за дело берется Мастер.
"В половине пятого Амаранта Урсула вышла из купальни. Аурелиано видел, как она прошла мимо его комнаты в плиссированном капоте, с полотенцевым тюрбаном на волосах. Он последовал за ней, крадучись, пошатываясь от дурмана, и вошел в супружескую спальню как раз тогда, когда Амаранта Урсула распахнула капот и в ужасе снова прикрылась полой. Она молча кивнула на соседнюю комнату с приоткрытой дверью, где, как знал Аурелиано, Гастон сидел и писал письма.
— Уходи, — сказала она беззвучно.
Аурелиано улыбнулся, поднял ее обеими руками за талию, как вазу с бегониями, и бросил спиной на постель. Одним жадным рывком разорвал пеньюар, не дав ей опомниться, и оказался над пропастью наготы еще влажного тела, где не было такого оттенка кожи, такого островка волос, такой скрытой родинки, каких бы он не рисовал себе во мраке других комнат. Амаранта Урсула защищалась по-настоящему, как многоопытная самка, извиваясь всем своим по-куньи увертливым, гибким и ароматным телом, одновременно молотя коленками ему по почкам и жаля щеки ногтями-скорпионами, но притом ни она, ни он не испускали таких вздохов, ровную череду которых нельзя было бы не принять за дыхание человека, любующегося у открытого окна мягкими апрельскими сумерками. Это был страшный поединок, не на жизнь, а на смерть, хотя, казалось, насилия не было и в помине, ибо волны агрессии накатывали так мерно, а ускользания были столь иллюзорны, неспешны, осторожны и царственны, что между тем и другим вполне могли снова расцвести петунии, а Гастон — в соседней комнате — забыть о своем воздухоплавании: будто бы двое любовников-врагов старались примириться на дне прозрачной купели. На ухабистом пути своего упорного и церемонного сопротивления Амаранта Урсула вдруг поняла, что ее усердная молчаливость так противоестественна, что грозит гораздо большими неприятностями, если бы нагрянул муж, чем явный шум сражения. И тогда она стала хихикать с плотно сжатыми губами, не сдаваясь в борьбе, но уже защищаясь нарочитыми укусами и мало-помалу уменьшая амплитуду изгибов тела, пока оба внезапно не ощутили себя одновременно и противниками и соучастниками и схватка не свелась к почти согласованным шалостям, а наскоки не превратились в нежности. Вдруг, будто еще играя с ним, будто готовя подвох, Амаранта Урсула расслабилась, а когда спохватилась, испугавшись, что прозевала, было уже слишком поздно. Мощнейший нажим пресек колебания ее центра тяжести, пригвоздил к месту, а ее воля к самозащите была сокрушена собственным бешеным желанием знать, какие оранжевые шорохи и невидимые миры ждут ее по ту сторону смерти. Она едва успела вытянуть руку, схватить вслепую полотенце и прикусить его зубами, чтобы не вырвался наружу кошачий визг, распиравший ее нутро."
Блин, прослезилась даже... Короче, кто не читал "100 лет одиночества", тот пусть прочитает - инопланетяне прилетали, посмотрели, как мы живем и все изобразили в одной книге. Про ставки там тоже есть) про ВСЕ есть.
Так вот, я нашла что-то подобное. В смысле, что написал его мастер. Про свой секс с детских лет и до старости. Увлекательно. Про все и оно не стыдно. Больше юморно. Хотя есть моменты, когда хочется закрыть лицо руками и куда-то убежать, в смущении. Не половой гигант, обычный служащий. Советский) Секс в СССР был!)) Игры с девочками в доктора, подростковые интересы, первые контакты, приключения взрослого периода... Такой материал нужно бы в школе для обязательного внеклассного чтения. Для девушек тоже интересно: вот как устроен мужчина!)) Написанное, кстати, есть легальное) В смысле, что из серии лолит, ремедиос - искусство то есть.
Почему меня (внезапно) занесло в секс? Потому что я вспомнила еще одни принцип продаж: лучше всего продается секс!) Возможно еще и по неосознанной причине - как у людей все же получается на зверином строить нормальное, более того, великолепное - сначала одни, мастера, изображают - потом многие читают и тоже становятся выше, для жизни.
Блин, написала многое, неожиданное... но не вытирать же теперь, букв жалко... вперед!